Шахматная партия адмирала Нахимова и турецкого паши, плененного русским флотом
Агаркова Н.И.
С портретами наших адмиралов, традиционно, беда-беда. В частности, все известные портреты Нахимова так или иначе, нарисованы с наброска, украдкой сделанного Василием Тиммом в осаждённом Севастополе во время службы в соборе - этим объясняется некоторое однообразие ракурсов
Сегодня на квартире Тотлебена я был обрадован встречей с художником Тиммом, приехавшим на место великих событий увековечить все, что здесь достойно внимания. В портфеле Тимма я увидел набросанный весьма сходно портрет Нахимова.
- Как вам удалось сделать портрет нашего героя? Ведь, говорят, он решительно не позволяет снять с себя портрет?
- Действительно, не позволяет. Меня представили ему; он был очень со мной любезен, и когда ему передали, что хочу, но совещусь просить у него позволения снять его портрет, он, нахмурясь, отвечал: "Рано-с, рано-с! Пусть прежде выгоним французов!"
- Каким, однако, способом вы уловили его черты?
- В церкви, украдкою... Согласитесь, как не иметь портрета такого замечательного человека? В это время, как я рисовал Нахимова, как нарочно, он молился с большим усердием и клал частые земные поклоны. Я торопился набросать очерк его лица, боясь, чтоб он меня не заметил: рука у меня дрожала, я чувствовал, как кровь выступила мне в лицо, как будто я что дурное делал!.. Да, мне не хотелось, чтоб он заметил мою работу – он мог оскорбиться.
- Как вам удалось сделать портрет нашего героя? Ведь, говорят, он решительно не позволяет снять с себя портрет?
- Действительно, не позволяет. Меня представили ему; он был очень со мной любезен, и когда ему передали, что хочу, но совещусь просить у него позволения снять его портрет, он, нахмурясь, отвечал: "Рано-с, рано-с! Пусть прежде выгоним французов!"
- Каким, однако, способом вы уловили его черты?
- В церкви, украдкою... Согласитесь, как не иметь портрета такого замечательного человека? В это время, как я рисовал Нахимова, как нарочно, он молился с большим усердием и клал частые земные поклоны. Я торопился набросать очерк его лица, боясь, чтоб он меня не заметил: рука у меня дрожала, я чувствовал, как кровь выступила мне в лицо, как будто я что дурное делал!.. Да, мне не хотелось, чтоб он заметил мою работу – он мог оскорбиться.
А не окажись Тимм таким одержимым идеей запечатлеть черты столь замечательного человека, и мы сейчас гадали бы, как выглядел Нахимов, как гадаем с Ушаковым %-)